Хрупкость антихрупкости - Международная Академия менеджмента
Scroll to top

Хрупкость антихрупкости

Почему нашумевшая теория известного гуру Нассима Талеба вряд ли является «идеей всех идей», «откровением всем откровений».

Есть такой интеллектуальный задира, вовсю терроризирующий западную интеллигенцию — нью-йоркский финансист, православный христианин родом из Ливана Нассим Талеб. Во время финансового кризиса 2008–9 гг. все потеряли деньги, а он заработал состояние — благодаря тому, что шел «против шерсти» традиционных представлений о жизни. Этот человек — гений статистического анализа; он рассматривает все явления и процессы широкими, а не узко направленными и тенденциозно подобранными выборками — и методично развеивает в пух и прах выводы, диагнозы, тренды и модели, которые мерещатся другим в силу их зауженного взгляда на действительность.

Рынок растет на всех парах, радуются экономисты и политики — но в долгосрочном периоде он обязательно упадет, добавляет ложку дегтя Талеб. Уровень преступности и насилия исторически снижается, заявляют оптимисты и просветители — ан нет, в долгосрочном периоде все вернется на круги своя, подчеркивает Талеб. Мы открыли новую психологическую и социальную теорию, восклицают интеллектуалы-ученые — ваша теория гроша выеденного не стоит, огрызается Талеб, потому что закономерности, на которых она выстроена, излишне статистически оптимистичны и по большом счету высосаны из пальца.

В частности, одна из идей данного интеллектуального нигилиста, которая запала в душу ряду наших коллег, это понятие об «антихрупкости». Древний царь Митридат натренировал свой организм малыми дозами ядов — и поэтому, когда его действительно отравили, его подготовленный организм справился с этой атакой, и он выжил. Поэтому, говорит гений «противошерстного» подхода к жизни Талеб, нужно целенаправленно «совершать малые ошибки для того, чтобы не совершить одной большой». Нужно систематически «принимать яд малыми дозами», чтобы повысить свою устойчивость к «яду в больших дозах» — к кризисам, чрезвычайным происшествиям, крахам фондового рынка, войнам и катастрофам, незапланированным развитиям событий.

Некоторые наши коллеги приняли данную теорию весьма близко к сердцу, узрели в антихрупкости «идею всех идей», идею самой жизни — непрерывно мутирующей и экспериментирующей, чтобы приспособиться к условиям среды. И мы с этим пронзительным усмотрением смысла жизни согласны! Дарвин со своей идеей возникновения порядка из хаоса за счет естественного отбора действительно высказал теорию убийственной объяснительной силы. И циник, математик и финансист Талеб в определенном смысле сделал практические выводы из этого и предложил цепкое понятие — «антихрупкость» — и набор практик для того, чтобы воспользоваться «мудростью жизни» в повседневном и деловом контексте. Систематически производите ошибки, указал он всем руководителям, ученым, экономистам, таксистам, трубочистам, постмодернистам — всем-всем — и вы обуздаете реальность, с которой взаимодействуете. Случайности, которые раньше губили вас, вдруг станут не просто безвредны, но начнут приносить вам пользу.

С огромным уважением и пиететом отношусь к выводам финансово-статистического православного гуру. Более того, полностью их разделяю и сам их исповедую и проповедую направо и налево. И вместе с тем, исподволь гложет опасение, что Талеб завел природную аналогию — «антихрупкость» как «идею всех идей» — излишне далеко. Что если все-таки не все идеи мира опрятно причесываются под одну макроидею? Что если в мире больше одной идеи? Что если мы, люди вовсе не обязаны вести себя как природа, вовсе не обязаны во всем практиковать «теорию естественного отбора». Что если в нашем распоряжении есть еще и «неестественный/сверхъестественный отбор»?

Знакомый предприниматель недавно рассказывал нам, как он потратил жизнь на то, чтобы хоть как-то совместить упругость и твердость в своем продукте, сделанном из металла. Дело в том, что хрупкость есть неотъемлемая черта твердого. Либо у тебя есть твердое и хрупкое — либо упругое, но мягкое.

Идея Нассима Талеба состоит в антихрупкости, в упругости — то есть в мягкости. Кажется, где-то он приводит культовую цитату из древнекитайского «Дао дэ цзина»:

Если дерево не гнется — живет до первой бури.

Прочное, крепкое — считает дни.

Мягкое, податливое — считает столетия.

(Приводится здесь по переводу Олега Борушко)

И поэтому, все-таки, на мой взгляд, иногда антихрупкость плохой ориентир. Иногда нужна твердость, пусть она и будет хрупка. Как оценивать голодовку Любовь Соболь? Иногда нужен поступок, принцип, бескомпромиссность и несгибаемость. Как оценивать поступок Яноша Корчака или Клауса фон Штаффенберга? «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас». И даже если мир пусть и не прогнется под нас — иногда все равно лучше не прогибаться под него! В частности, в вопросе сотрудничества с Гитлером этого делать не следует.

Есть такая книга «Хрупкость добродетели». Добродетель уязвима — доверие подвержено браконьерству, благие намерения аду непредвиденных последствий, дружба и любовь предательству и т. д.

Талеб противопоставляет планирование (хрупкоделие) экспериментированию (антихрупкости), предполагая, что этим он исчерпал состав вариантов. Но где-то в книге у него мелькает еще и «неуязвимость». Помимо планирования и экспериментирования есть еще и действие на основе принципа — не попытка поймать за хвост будущее — а сознательное игнорирование будущего ради того, чтобы достойно поступить в настоящем.

Ведь беспокойство о будущем зачастую есть лишь способ, предлог для ухода от настоящей, действительной ответственности. Иногда нужно «выйти из комнаты» и не участвовать в том, что происходит, потому что, проявив гибкость, проявив антихрупкость — становишься сообщником.  В этом и есть, на наш взгляд, ограничение, «хрупкость» антихрупкости — в том, что она неприменима, в том, что она подводит в самый ответственный момент, в момент принятия важнейших решений. Иногда у хрупкости есть достоинство, антихрупкости неведомое.

Алексей Пан

Источник: https://стратегическаясессия.рф/хрупкость-антихрупкости