30 лет назад произошли два тесно связанных исторических события – важнейший государственный визит в КНР Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева (15–18 мая 1989 года) и «события 4 июня», известные во всем мире, кроме Китая и России, как «Бойня на площади Тяньаньмэнь». Переговоры Горбачева и Дэн Сяопина, тогдашнего фактического руководителя китайского государства, оказались неудачными для СССР. Как обида последнего советского генсека, который счел себя оскорбленным, и его дальнейшие неосторожные заявления могли косвенно привести к массовому кровопролитию и повлияли на все отношения Москвы и Пекина в будущем?
В Китайской Народной Республике с конца 70-х годов XX века по инициативе Дэн Сяопина началась эпоха «Политики реформ и открытости», итогом которой стали постепенный переход страны к рыночным отношениям и относительная политическая либерализация. Однако к концу 80-х годов немалая часть китайского общества, в первую очередь студенческая молодежь и интеллигенция, сочли, что реформы идут слишком медленно и их успех невозможен без радикального преобразования жесткой коммунистической политической системы, установленной Мао Цзедуном. Многие китайцы при этом внимательно следили за масштабными переменами в идеологии, экономической и политической жизни Советского Союза, «перестройкой», «ускорением» и «гласностью», объявленными Горбачевым, и надеялись, что КПК последует его примеру.
С 15 апреля 1989 года в Пекине на площади Тяньаньмэнь начались протестные акции с требованием перемен. Студенты, к которым присоединялись рабочие и служащие, разбили на площади палаточный лагерь – в некоторые дни здесь собиралось до миллиона человек. Под влиянием событий в Пекине в других городах Китая также начались демонстрации.
При этом после «Великой войны идей между Китаем и СССР» (как это называлось в КНР), десятилетий идеологического раскола и дипломатического противостояния, доходившего до вооруженных приграничных столкновений, к концу 80-х отношения Москвы и Пекина оставались еще на крайне низком уровне – например, только в 1986 году были открыты первые Генеральные консульства: китайское в Ленинграде и советское в Шанхае. Поэтому намеченному именно на эти дни первому за многие годы визиту в Китай Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева, целью которого была полная нормализация отношений между Советским Союзом и КНР, заранее обеими сторонами придавалось гигантское значение. Китайские студенты и диссиденты знали, что Горбачев должен был появиться на улицах в центре Пекина, и даже заранее поэтому нарисовали многочисленные плакаты на русском языке с надписью «Демократия – наша общая мечта!».
Руководитель Центра восточных исследований Высшей школы экономики в Москве, академик Союза экспертов в области управления «Международная Академия менеджмента» Алексей Маслов весной 1989 года был молодым научным сотрудником в Институте Дальнего Востока РАН, находился в Китае, участвовал в подготовке поездки Михаила Горбачева и его переговоров с Дэн Сяопином, а также наблюдал за протестами в Пекине и за ярким выступлением советского генсека в Пекинском университете перед студентами. Вот как в интервью Радио Свобода он вспоминает события тех дней – закончившиеся 4 июня 1989 года, когда антиправительственные выступления были подавлены с применением огнестрельного оружия и бронетехники. Погибло, по разным данным, от 200 до нескольких тысяч человек, как демонстрантов, так и военных.
– Во второй половине 80-х годов, после десятилетий разрыва в советско-китайских отношениях, наступило наконец потепление. До этого разрыва Советский Союз, безусловно, воспринимался как «старший брат» Китая. Но к тому моменту, когда Михаил Горбачев приехал в Пекин, Советский Союз был в глубочайшем кризисе, а Китай, наоборот, уже лет 10 шел по пути мощных экономических реформ. В какой атмосфере проходили переговоры Горбачева и Дэн Сяопина? Был ли это разговор равных партнеров? И правильно ли всю эту атмосферу Горбачев передает в своей знаменитой книге?
– Во многом Горбачев описывает там свои личные ощущения, на волне того, что Советский Союз открывался миру, и он, насколько можно было понять и по самому духу визита, приехал в Китай сообщить об этой «истине», что Советский Союз становится другим. Эта идея гласности настолько Горбачева сама по себе увлекала и, честно говоря, забавляла, что, мне кажется, он не был готов к встрече с Дэн Сяопином. Ему казалось, что это он расскажет Китаю о том, как все в СССР меняется. Но у Китая была совсем другая повестка дня. Идея китайского руководителя была значительно более приземленной и более прагматичной. Заключалась она, во-первых, в том, чтобы вернуть добрососедские отношения с Советским Союзом, и здесь мысли Горбачева и Дэн Сяопина целиком совпадали. Также для Китая было очень важно сделать из Советского Союза нормального, хорошего торгового партнера и сырьевую базу. Потому что Китай уже тогда понимал, что собственных газовых и нефтяных промыслов Китаю не хватит.Идея, которую очевидно транслировал Дэн Сяопин во время переговоров с Горбачевым: что отныне Китай является «старшим братом»!
Но самое главное – была еще одна идея, которую очевидно транслировал Дэн Сяопин во время переговоров с Горбачевым: что отныне Китай является «старшим братом»! И не потому, что он такой мудрый и раньше начал собственную перестройку, а потому что он в целом «идет правильными шагами». Это как раз был самый болезненный вопрос – каким образом преодолеть старые воспоминания о главенствовании Советского Союза, когда его, действительно, в прямом смысле называли «Да гэ» – «старший брат». А Китай называли «младшим братом», «Сяо ди». И китайцы, кстати говоря, сами активно поддерживали эту риторику. И Дэн хотел заявить, что теперь, в 1989 году, когда страна под его руководством так двигалась вперед и уже, в общем, все его стратегические цели были намечены, Китай не мог никому позволить похлопывать себя по плечу и даже намекать на эти старые форматы взаимодействия. И то, что для Москвы казалось очень хорошим, то есть идея восстановить дух 50-х годов, намекнуть на него, сказать, что, мол, давайте вернемся к этой «дружбе народов», для КНР было совершенно невозможно и неприемлемо. Китай уже был другим и мыслил по-другому.
Неслучайно Дэн Сяопин во время этой встречи в основном рассказывал об обидах – не о лично своих, конечно, не на Горбачева и даже не только на Советский Союз, а про исторические обиды Китая. Он стремился напомнить, что недолгим годам дружбы предшествовали очень большие конфликтные ситуации в XIX веке, в том числе, по мнению Китая, и оккупация большой части китайской территории царской Россией.
– Дэн Сяопин, как пишет Михаил Горбачев, сказал: «Царская Россия, а потом и Советский Союз отняли у Китая более полутора миллионов квадратных километров территории». Мне приходилось слышать, что при Мао Цзедуне китайские историографы говорили, что КНР имеет право на все или большую часть территорий, которые находились в Средневековье под контролем монгольских завоевателей. И что Дальний Восток с Владивостоком, основанным китайцами, уж точно должен принадлежать Китаю. Это колоссальные требования! И еще Горбачев упоминает, что Дэн фактически обвинил Никиту Хрущева в том, что тот, и это очень интересный момент, не дал КНР взять под свой контроль Монголию, чтобы объединить ее с китайским автономным районом Внутренняя Монголия – которая по территории меньше, но монголов там живет гораздо больше. Китай действительно претендовал на все эти гигантские территории, в том числе на всю Монгольскую Народную Республику?
– Китай расширялся всю свою историю, и то, что называется Внутренней Монголией, это тоже территории, которые когда-то в несколько этапов были присоединены к Китаю. Точно так же, как когда-то был присоединен Тибет. И поэтому, если совсем углубляться в историю, кто кому должен, может получиться не так чтобы в пользу Китая… Еще один важный вопрос: почему Дэн Сяопин обвинял Советский Союз? В 1963–64 годах Китай выдвинул требования к Советскому Союзу, которые были разделены на две части. Одна называлась «Малый реестр требований», вторая – «Большой реестр требований». Вот как раз в «Большой реестр» было включено много советских земель, вплоть до озер Байкал и Балхаш, туда включался и Иркутск, и Иркутская область, часть Казахстана, и так далее. А «Малый реестр» включал в себя только приграничные районы по течению рек Амур и Уссури, и в этом плане Китай предлагал решать проблемы шаг за шагом. Тогда, кстати говоря, очень активную роль играл будущий посол КНР в России Ли Фэнлинь, ныне один из крупнейших аналитиков-россиеведов, который предлагал быстро передать эти земли и на этом всем успокоиться.
Действительно, Монгольская империя под руководством Хубилай-хана в XIII веке заметно расширилась и, как мы знаем из истории, захватила огромную часть земель нынешней России. Но, вообще-то, точно так же она захватила и часть земель нынешнего Китая и в какой-то момент перенесла свою столицу в нынешний Пекин. Он тогда назывался «Большой город», «Да Ду», и был основан монголами, а до этого там было просто мелкое поселение. Историю, как известно, пишут победители, и Китай просто приписал всю историю всей Империи Юань своей собственной, китайской истории. Если бы, предположим, в итоге победили бы монголы в этом историческом противостоянии, то скорее всего, мы все считали бы, что это китайцы пытались атаковать монголов, а те отбили свою территорию.
Вопросы истории – самые болезненные, поэтому Михаил Горбачев, судя по всему, старался всячески их обойти и говорить о «новом шаге в отношениях». И вот это как раз, судя по всему, ему и не удалось! Потому что задача Дэн Сяопина была – напомнить, что действительно все в Китае происходит на основе «исторических болей». Во-первых, и это тоже правда, Россия была участником длинной антикитайской кампании, западного вторжения в Китай в XIX веке, и во время Второй Опиумной войны, когда был заключен Айгунский договор, и во время Ихэтуаньского («Боксерского») восстания. Хотя надо сказать справедливости ради, что Российская империя тогда сыграла скорее положительную для Пекина роль, потому что именно она не дала Китай окончательно превратить в колонию вроде Индии, чего хотели британцы. Конечно, только исходя из собственных интересов – потому что Россия совсем не хотела появления любой новой британской колонии рядом со своей территорией.
А вот Советский Союз, действительно, как считал Дэн Сяопин, сыграл негативную роль. Прежде всего, он не удовлетворил территориальные требования, а еще не передал, в период правления Хрущева, технологические секреты создания атомной бомбы и так далее. Но важно, что многочисленные неравноправные двусторонние договоры, упоминавшиеся Дэн Сяопином, были заключены между китайской Империей Цин во главе с правящей маньчжурской династией, канувшей в лету, и царской Россией, которая вскоре канула туда же. То есть на встрече шла речь о договорах (и несогласиях с ними), которые были подписаны двумя государствами, которых вообще на тот момент давно не существовало.
Читайте полностью в источнике